Открылась в «тройнике» «кормушка», и грубоватый женский голос произнес:

- Санчасть!

К двери торопливо подошел невысокого роста седой как лунь осужденный на тюремный режим.

- Надь, плохо тут у нас одному.

- Думаю, что не только одному, - съязвила рослая, стройная медсестра, недовольная ранним вызовом. - Ну, где он? Покажите.

Зэк суетливо отошел от «кормушки». Медсестра внимательно поглядела на неподвижно лежавшего на нарах человека и буркнула:

- Ладно. Что-нибудь придумаем. Вскоре заболевшего «крытника» вынесли из «тройника» на носилках. Он бредил. Воспаленные губы шептали, будто заведенные, слова давно известной песенки:

- «Говорят, не повезет, если черный кот дорогу перейдет. А пока, наоборот...»

В больничной камере светло. Врач, худощавый, высокий, осмотрев больного, добродушно сказал:

- Астматик. И, видно, пневмонию еще схватил. Весна. Сырость, сквозняки. Надо пролечить антибиотиками.

На следующий день Витьке полегчало. Отошла сильная головная боль. И хотя толчками, как морская волна, она еще приливала к голове, но уже можно было ходить по камере. Покашливая, Витька даже пытался улыбаться, слушая разные истории, которые рассказывал беззубый рослый Кастет из своей жизни. На его худом, бледном лице то и дело появлялась зловещая ухмылка, когда он с удовольствием вспоминал о своих преступлениях.

К вечеру в «палате» все затихли. Витька угрюмо бурчал под нос свою любимую песенку: «Говорят, не повезет...» С улицы упорно по карнизу тюремного окна долбасила весенняя капель. Настойчиво каркали галки где-то в тюремном дворе. Неожиданно по «дороге», натянутой между камерами веревочке, пришла весточка. Кастет негромко сказал:

- Сейчас «груза» пойдут на «спец». Со следственного корпуса «грев». Будем принимать.

Он сам встал на нары, прислушиваясь, ожидая условленного сиг-нала - удара в стену камеры от соседей. «Дорога» регулярно уничтожалась сотрудниками тюрьмы. И тогда «крытники» с помощью длинных палок, неведомо каким путем появляющйхся у зэков в камерах, проделывали следующую процедуру. Палка с привязанной на конце веревкой просовывалась в окно камеры. Соседи, с помощью зеркальца видя палку, со своей стороны тоже высовывали длинную палку, но уже с крючком на конце и подцепляли веревку, что была на палке из соседней камеры. Зацепленная «крюком» веревка аккуратно подтягивалась к камере, а затем человек, сняв с крючка веревку, фиксировал «дорогу». В результате между окнами камер провисала веревка. В нужное время натягивалась она в необходимом направлении, и из одной камеры в другую переправлялись «груза» - запаянные аккуратно в целлофан «подарочки»: чай, конфеты...

Таким образом практически постоянно поддерживалась связь между камерами.

...Витька и пожилой горбатенький зэк встали у двери. «Груза» пошли. Кастет с ловкостью принимал их. И тут распахнулась дверь камеры и ворвались сотрудники. От неожиданного удара дубинкой Витька отскочил как ошпаренный от входа в камеру и тут же, видя, как сотрудники пытаются сбить Кастета с нар, полез на нары, стараясь не допустить сотрудников до человека, держащего в руках веревку «дороги». Кастет громко что-то нечленораздельное проорал, давая сигнал «соседям», что в камере их неприятности, и в то же время торопливо отправлял принятый «грев» уже в другую камеру.

Наконец сотрудникам ловкими ударами дубинок удалось опрокинуть на нары Витьку. Рядом хрипел сваленный с ног Кастет. Все было закончено. «Дорога» уничтожена.

Наутро Витьку вывели из больничной камеры. Широкоплечий корпусной негромко спросил:
- Знаешь, за что в карцер?

- А то как же, не маленький, - полушутливо ответил Витька.

К его удивлению, сотрудник провел его в знакомый коридор - в корпус, где был его «тройник».

- Доктору спасибо скажи, - произнес сквозь зубы корпусной, открывая дверь «тройника».